Просто цитаты из «Чёрного обелиска»:
Я рассеянно листаю книгу о радостях аскетизма и торопливо откладываю ее в сторону. Днем к этим вещам чувствуешь гораздо меньшую склонность, чем ночью, когда ты одинок и ничего другого не остается.
Во время войны мы порядком одичали, но невоспитанность может позволить себе лишь тот, кто прикрывает ее набитой мошной.
Но, видно, всегда так бывает: смерть одного человека – это смерть, а смерть двух миллионов – только статистика.
Я смотрю на нее и словно вижу впервые: женщина, которую пожелал другой мужчина, пусть это всего-навсего распутный гробовщик, тут же становится нам дороже. Уж так водится, что на человека гораздо больше влияют относительные ценности, чем абсолютные.
Но, видно, так уж повелось на свете: когда мы действительно что-то начнем понимать, мы уже слишком стары, чтобы приложить это к жизни, так оно и идет – волна за волной, поколение за поколением, и ни одно не в состоянии хоть чему-нибудь научиться у другого.
– Время, пространство и закон причинности – вот покрывало Майи, застилающее от нас беспредельность далей.
– Почему?
– Это те бичи, с помощью которых Бог не дает нам стать равными ему. Этими бичами он прогоняет нас сквозь строй иллюзий и через трагедию дуализма.
Может быть, у смерти совсем другое имя. Мы ведь видим ее всегда только с одной стороны. Может быть, смерть – это совершенная любовь между нами и Богом.
– Не пренебрегайте великой мудростью церкви. Это единственная диктатура, которая устояла в течение двух тысячелетий.
– Вы заметили, что священники и генералы доживают до глубокой старости? – обращаюсь я к Вернике. – Ведь их не точит червь сомнений и тревог. Они много бывают на свежем воздухе, занимают свою должность пожизненно, и думать им незачем. У одного есть катехизис, у другого воинский устав. Это сохраняет им молодость. Кроме того, оба пользуются величайшим уважением. Один имеет доступ ко двору Господа Бога, другой – кайзера.
Вернике закуривает сигару.
– А вы заметили, с какой выгодой для себя сражается викарий? – спрашиваю я. – Мы обязаны уважать его веру, а он наше неверие – не обязан.
Просто злой мало может сделать. Люди видят, что он злой, и остерегаются его. А вот добрые – чего только они не творят. О, они кровожадны!
– А когда можно считать себя взрослым?
Лиза думает.
– Когда начинаешь больше думать о себе, чем о других, – хрипит она и с дребезгом захлопывает окно.
– Рогач [обманутый муж], – говорит Георг, – подобен съедобному домашнему животному, например курице или кролику: ешь с удовольствием, только когда его лично не знаешь. Но если вместе с ним рос, играл, баловал его и лелеял – только грубый человек может сделать из него жаркое. Поэтому лучше, когда ты с рогачом не знаком.
Я где-то читал, что моржи остаются совершенно равнодушными, когда охотники, нападая на стадо, убивают дубинками их соседей, – и я видел, как во время войны целые народы вели себя совершенно так же.
– Если от чего-нибудь отказываешься, то не надо это терять совсем, – говорит Георг. – Так поступают только идиоты.
Ещё: Цитаты из «Трёх товарищей».
Технологии цифрового маркетинга — книга, где я был соавтором (параграф про создание сайта) и литературным редактором (привёл текст к единой стилистике и упростил формулировки). От 249 рублей.